Юмор

Ез­дил в де­рев­ню к тё­ще.

Пог­ру­зил­ся в по­шар­панный блес­тя­щий ва­гон с гряз­ны­ми бе­лос­нежны­ми за­навес­ка­ми на ок­нах, зас­те­лил не­удоб­ный мяг­кий ди­ван и за­был­ся бес­по­кой­ным сном под рав­но­мер­ный стук ко­лёс. Ут­ром прос­нулся то­же под стук ко­лёс.

За ок­ном проп­лы­вали уны­лые по­ля Рос­тов­ской об­ласти, за­се­ян­ные яр­ко зе­лёны­ми по­жух­лы­ми зла­ками. По по­лям об­ре­чён­но сно­вала сель­ско­хозяй­ствен­ная тех­ни­ка, тут и там вид­не­лись бед­ные ла­чуги крас­но­го кир­пи­ча с че­репич­ны­ми кры­шами, а в пе­релес­ке двое го­лод­ных кресть­ян жад­но по­еда­ли сы­рого зай­ца, раз­де­лывая туш­ку пря­мо на ка­поте сво­его у­ази­ка «Пат­ри­от».

По­ка ис­кал та­поч­ки, ста­ра­ясь не раз­бу­дить хра­пяще­го со­седа, и по­ка во­зил­ся с за­щёл­кой две­ри, по­езд про­ехал при­мер­но с Из­ра­иль.

Зап­ла­кан­ная про­вод­ни­ца, вче­ра она ус­лы­шала о прод­ле­нии ев­ро­пей­ских сан­кций, от­че­го про­реве­ла в по­душ­ку всю ночь, вы­дала мне ста­кан в ме­тал­ли­чес­ком под­ста­кан­ни­ке с изоб­ра­жени­ем па­рово­за и па­кетик чая.

По­ка на­ливал ки­пяток из при­митив­но­го ап­па­рата без еди­ного сен­со­ра и воз­вра­щал­ся в своё ку­пе, про­еха­ли по­лови­ну Бель­гии.

Со­сед уже прос­нулся и сон­но по­тирал мо­гучей ру­кой бри­тую го­лову. Сра­зу на­кати­ла нос­таль­гия по де­вянос­тым, с их воз­ду­хом сво­боды, де­мок­ра­ти­ей и спир­том ро­ял в же­лез­ных ком­мерчес­ких па­лат­ках. Толь­ко бы­ло хо­тел по­делить­ся с брат­ком тёп­лы­ми вос­по­мина­ни­ями о ве­ликих гай­да­ров­ских ре­фор­мах, при­вед­ших на­шу эко­номи­ку к проц­ве­танию, как тот на­кинул кур­тку с по­гона­ми, вы­тащил сум­ку с над­писью «Ар­мия Рос­сии» и дос­тал из неё па­кет с бу­тер­бро­дами.

Де­мок­ра­тичес­кий бра­ток ока­зал­ся то­тали­тар­ным ми­лита­рис­том и аг­рессо­ром.

– Уго­щай­тесь! – веж­ли­во ска­зал он, кив­нув на бу­тер­бро­ды.

Про­тянул бы­ло ру­ку, но вспом­нил вар­вар­ские бом­барди­ров­ки мир­ных си­рий­ских ла­герей под­го­тов­ки, нес­час­тные ли­ца бо­рода­тых де­тей и слё­зы их род­ных и близ­ких за­пад­ных инс­трук­то­ров.

– Си­рия. Вы зна­ли? Зна­ли об этом?! – жар­ко и да­же гром­ко спро­сил я.

– Да, – под­твер­дил он. – Вче­ра уз­нал.

– За­чем? Ну за­чем это де­лать?!! Вам-то это за­чем?!

– Да ду­раки, – ска­зал он. – Бе­га­ют по пес­кам и го­ловы лю­дям ре­жут. Ть­фу на них.

Я не стал спо­рить и лишь поп­ро­сил об объ­ек­тивной борь­бе с тер­ро­риз­мом, без смер­то­нос­ных же­лезок и экс­тра­ор­ди­нар­ных ме­тодов. Пос­ле че­го вру­чил ему све­жий но­мер жур­на­ла Сноб и вос­клик­нул:

– По­читать не за­будь­те! Там все из­ло­жено!

На ли­це его от­ра­зились слож­ные пе­режи­вания. У не­го чуть не выр­ва­лось что-то, он еще не­кото­рое вре­мя бо­рол­ся с со­бой – и по­бедил, про­мол­вив:

– Из­ви­ните, но жур­нал Сноб – пол­ный от­стой.

Я с оби­дой про­мол­чал, от­вернул­ся к ок­ну и про­дол­жил рас­смат­ри­вать уны­лые по­ля.

Ещё нем­но­го, при­мер­но че­рез Пор­ту­галию, пей­за­жи Рос­тов­ской об­ласти сме­нились на столь же бес­прос­ветные пей­за­жи Вол­гоград­ской, толь­ко ла­чуги бы­ли те­перь бе­лого кир­пи­ча. За ок­ном про­бега­ли ка­кие-то стан­ции, мель­ка­ли не­понят­ные наз­ва­ния: Зи­мов­ни­ки, Ре­мон­тни­ки, Ко­тель­ни­ковы и ни од­но­го Сан-Се­басть­яна, Ба­ден-Ба­дена или Кос­та-дель-Соль. Вот до че­го мы до­кати­лись с этим Кры­мом.

На од­ной из стан­ций бы­ла ос­та­нов­ка. У ва­гонов стол­пи­лись жен­щи­ны с под­но­сами и сум­ка­ми, вык­ри­кивая: «Ба­лычок! Кот­летки икор­ные! Кар­то­шеч­ка го­рячая! Су­дачок жа­реный!»

Бы­ло вид­но, что из­му­чен­ные сан­кци­ями лю­ди про­дава­ли пос­леднее, что­бы ку­пить се­бе хле­ба.

Вы­сунул­ся из ва­гона и дол­го кри­чал: «Пар­ме­зан! Ра­ди всех свя­тых, у ко­го есть пар­ме­зан?!»

Пар­ме­зана ни у ко­го не ока­залось и даль­ше приш­лось ехать го­лод­ным.

При­мер­но че­рез пол­то­ры Авс­трии по­казал­ся Вол­гоград.

Уже из­да­ли бы­ла вид­на ог­ромная аг­рессив­ная ста­туя жен­щи­ны с за­несён­ным ме­чом. Не­воль­но вспом­нил тро­гатель­ные ев­ро­пей­ские ста­туи пи­са­ющих маль­чи­ков и смах­нул на­бежав­шую сле­зу.

Вол­гоград два дня на­зад праз­дно­вал 9 мая, по­это­му го­род всё ещё пре­бывал в по­бедо­бес­ном уга­ре. Пов­сю­ду хо­дили де­ти в пи­лот­ках со звез­дой, на ав­то­моби­лях кра­сова­лись нак­лей­ки с тан­ка­ми Т-34 и штур­мо­вика­ми Ил-2. На не­кото­рых да­же бы­ли уг­ро­жа­ющие над­пи­си: «На Бер­лин!» и «Ес­ли на­до пов­то­рим!» Не­понят­но, ко­му они бы­ли ад­ре­сова­ны, так как кол­лектив­ный За­пад про­водил и про­водит в от­но­шении Рос­сии ис­клю­читель­но мир­ную и дру­желюб­ную по­лити­ку, а всех рос­си­ян там всег­да ждёт го­рячая еда и хо­рошее об­ра­щение.

Я смот­рел на эти ты­сячи ге­ор­ги­ев­ских лен­то­чек и не­до­уме­вал – не­уже­ли но­сящие их лю­ди не по­нима­ют, что они те­перь в спис­ках «Ми­рот­ворца»? Что они боль­ше ни­ког­да не смо­гут по­сетить Вин­ницкую или Тер­но­поль­скую об­ласть, по­валять­ся на зе­лёных от цве­тущих во­дорос­лей пля­жах Хер­со­на и спус­тить­ся в му­зей­ные схро­ны Ль­вов­щи­ны.

На ав­то­вок­за­ле пе­ресел в об­лас­тной ав­то­бус и об­ре­чён­но по­ехал на тё­щин ху­тор.

Ког­да про­ез­жа­ли по мос­ту че­рез Дон, об­ра­тил вни­мание на мно­гочис­ленных лю­дей с удоч­ка­ми, пы­тав­шихся при­нес­ти сво­им го­лод­ным семь­ям к ужи­ну хоть что-ни­будь.

На­береж­ная До­на по­каза­лась мне не­ухо­жен­ной. Пра­вый бе­рег ка­кой-то об­ры­вис­тый и кру­той, а ле­вый весь в за­тонах и не­подс­три­жен­ных ка­мышах. Скло­ны плит­кой не пок­ры­ты, пе­рил и ос­ве­щения нет, всё до­нель­зя за­пуще­но и сов­сем не по­хоже на на­береж­ную Кру­азет.

Стем­не­ло. Ав­то­бус про­ехал уже по­лови­ну Ве­ликоб­ри­тании, а я всё ещё наб­лю­дал бес­ко­неч­ные по­ля, не­понят­но за­чем за­се­ян­ные, так как есть «Мет­ро Кэш энд Кер­ри» и «Пя­тёроч­ка».

Ещё че­рез па­ру ча­сов по­лей и пе­релес­ков, я тре­вож­но за­думал­ся о судь­бах кор­пу­сов быс­тро­го раз­вёрты­вания НА­ТО, ко­торые со­бира­ют­ся вес­ти ос­во­боди­тель­ные опе­рации на уда­лён­ных от Ев­ро­пы мес­тнос­тях. Ос­во­бодят ли нас? Не за­теря­ют­ся ли все ра­зом где-ни­будь меж­ду Су­рови­кино и Се­рафи­мови­чем? Не заб­лу­дят­ся ли, тон­ко взы­вая в но­чи? Под эти не­весё­лые мыс­ли за­был­ся бес­по­кой­ным сном.

Снил­ся дат­ский спец­на­зовец, бе­га­ющий по бес­край­ним по­лям и от­ча­ян­но кри­чащий «Ау!» и вы­шед­ший на его крик хму­рый и не­лас­ко­вый му­жик с по­тёр­тым ка­лашом.

– Ты за­чем тут кри­чишь?

– Что­бы ме­ня кто-ни­будь ус­лы­шал!

– Ну вот я те­бя ус­лы­шал – лег­че ста­ло?

Вздрог­нул от та­кого кош­ма­ра и прос­нулся уже в ху­торе.

Тем­но, не го­рят ог­ни ма­гази­нов, не све­тят­ся у­ют­ные мод­ные ка­фе, яр­кие афи­ши не приг­ла­ша­ют по­сетить мод­ный спек­такль «Го­лая пи­онер­ка». Ди­кость, од­ним сло­вом.

Сно­ровис­то ору­дуя лож­кой, пог­ло­щал на­варис­тый борщ, при­готов­ленный об­ра­дован­ной тё­щей, чер­пал до­маш­нюю сме­тану из боль­шой мис­ки, хрус­тко от­ку­сывал зе­лёный лук с её ого­рода и горь­ко ду­мал – го­лода­ет де­рев­ня-то…

Ра­но ут­ром в один­надцать ча­сов прос­нулся, на­дел свою лю­бимую фут­болку «Брат На­валь­но­го» и вы­шел на ули­цу. На ули­це ни­кого не бы­ло, ви­димо, все мес­тные ещё спа­ли. По­одаль за­метил де­дулю в ват­ни­ке, ды­мяще­го па­пиро­сой на ла­воч­ке. По­дошёл, поз­до­ровал­ся, спро­сил:

– А что, отец, ли­бера­лы на ва­шем ху­торе есть?

Дед вы­ронил па­пиро­су изо рта и вы­тара­щил на ме­ня гла­за.

И тут я по­нял, что всю сле­ду­ющую не­делю по­гово­рить мне бу­дет со­вер­шенно не с кем.

Тут как раз тё­ща поп­ро­сила от­нести в ку­рят­ник во­ды. Как ока­залось, ку­рят­ник нуж­но бы­ло от­кры­вать, зак­ры­вать и сни­мать уро­жай я­иц в оп­ре­делён­ное вре­мя. Мне это по­каза­лось то­тали­тар­ным. Взял вед­ро, пред­ва­ритель­но про­терев дуж­ку ос­ве­жа­ющей сал­феткой, и пос­пе­шил в ку­рят­ник. Там на­шёл де­вять кур и боль­шо­го бе­лого пе­туха. Сде­лал свет­лое ли­цо, по­дошёл к пе­туху, пос­мотрел ему в гла­за и ре­шитель­но ска­зал:

– Алек­сей, так боль­ше жить нель­зя. Вы здесь власть! За на­шу и ва­шу сво­боду! Кто не ку­каре­ка­ет – тот не пе­тух! Так по­бедим!

Пос­ле че­го по­весил в ку­рят­ни­ке пор­трет Гоз­ма­на и ушёл, ос­та­вив удив­лённо­го пе­туха раз­мышлять.

На сле­ду­ющий день уз­нал у тё­щи, где на­ходит­ся зда­ние сель­со­вета и как зо­вут пред­се­дате­ля, а че­рез час встал нап­ро­тив не­боль­шо­го дву­хэтаж­но­го зда­ния с пла­ката­ми «На­до­ел!» и «Фё­дор Ми­халыч – лю­ди хо­тят сме­ня­емос­ти влас­ти!»

Прос­то­ял час, трус пред­се­датель так и не вы­шел, но за­то ко мне при­со­еди­нил­ся ко­зёл дым­ча­того ок­ра­са. В бла­годар­ность за под­дер­жку при­вёл его на тё­щин ого­род. Тё­ща нас с коз­лом прог­на­ла, при­менив ду­бин­ку из че­рен­ка ло­паты, зап­ре­щён­ную ев­ро­пей­ской кон­венци­ей по пра­вам че­лове­ка. По­том при­бежа­ла хо­зяй­ка коз­ла, на­ора­ла на ме­ня вся­кими не­хоро­шими сло­вами и коз­ла уве­ла. Чис­тый урал­маш, ни­какой куль­ту­ры и то­леран­тнос­ти.

Тем же ве­чером заг­ля­нул в мес­тный ма­газин­чик. Воз­му­тило, что про­дав­щи­ца не зна­ет ан­глий­ско­го, а в ас­сорти­мен­те от­сутс­тву­ет ха­мон и ис­пан­ские ви­на сред­ней це­новой ка­тего­рии. Тре­бовал жа­лоб­ную кни­гу, в знак про­тес­та уку­сил спя­щего на при­лав­ке ко­та. Весь ве­чер ма­зал зе­лён­кой ко­шачьи ца­рапи­ны на ли­це, от­че­го на­ут­ро удач­но гар­мо­ниро­вал с над­писью на фут­болке.

Ут­ром из ку­рят­ни­ка до­нёс­ся ис­тошный вопль. Как ока­залась, тё­ща ре­шила вы­яс­нить, по­чему ку­ры пе­рес­та­ли нес­тись и по­лез­ла в ку­рят­ник. В сум­ра­ке она нос к но­су стол­кну­лась с пор­тре­том Гоз­ма­на, ре­шила, что за ней при­шёл чёрт, пос­коль­ку в мо­лодос­ти она бы­ла ком­со­мол­кой, за­ора­ла и по­теря­ла соз­на­ние.

Тём­ные и не­вежес­твен­ные лю­ди, ве­рят во вся­кую чушь. Пол­дня скле­ивал пор­трет Ле­они­да Яков­ле­вича, ро­няя ску­пые слё­зы на об­рывки.

На сле­ду­ющий день со­бирал­ся пой­ти в мес­тную шко­лу, что­бы вы­вес­ти пер­вокла­шек на ми­тинг про­тес­та, но не срос­лось. Ху­торя­не соб­ра­ли де­нег, выз­ва­ли так­си, за­пих­ну­ли ме­ня на зад­нее си­денье, ска­зали так­систу: «Го­ни до вок­за­ла без ос­та­новок, род­ной, а бу­дет про­сить­ся по нуж­де - стре­ляй», пос­ле че­го друж­но, под гар­монь гря­нули при­пев из «До­рож­ной» Шну­ра, а кто-то да­же пус­тился в пляс.

Элек­то­раль­ное бо­лото.

............

Вер­нулся до­мой и с болью пи­шу эти стро­ки, так как с та­ким на­селе­ни­ем ци­вили­зован­ная Ев­ро­па ещё не ско­ро рас­пахнёт нам свои объ­ятия.

Тем бо­лее, ес­ли си­лы быс­тро­го раз­вёрты­вания НА­ТО так и не оты­щут­ся в по­лях под Су­рови­кино.